Мир пауков: Маг. Страна призраков - Страница 18

К оглавлению

Старец некоторое время изучал предмет.

– Я бы сказал, что это магический сигил.

– Сигил? – Найл никогда такого слова не слышал.

– Тип символа, использовавшийся в магии и алхимии.

– А что он означает?

Старец улыбнулся.

– Давай посмотрим, можно ли выяснить.

Сказав это, старец растаял в воздухе. Найл, уже заранее уловив в улыбке лукавинку, исчезновению не удивился. Давно он уже понял, что фактически общается с компьютером. Как и панорама гор, представшая при входе в башню, старец был голограммой, созданной компьютером; вот почему Найл временами обращался к нему по имени его создателя, ученого двадцать первого века Торвальда Стиига. Ясно было и то, почему старец именно растворился, а не ушел из комнаты обычным образом. Стииг стремился утвердить в Найле новый комплекс рефлексов и реакций, это было попыткой заставить его доверяться рассудку, а не чувствам.

Теперь рассудок подсказывал, что старца можно будет отыскать в библиотеке. Найл снова ступил в столп по центру комнаты. Когда его обволок туман, вновь почувствовалась невесомость, тело казалось перышком, тихо кружащим на ласковом ветру. Легкий толчок обозначил конец спуска, Найл вышел из столпа.

Из всех помещений башни библиотека была для Найла самым любимым. Ему нравилось вдыхать запах книжной пыли, переплетного клея и кожаных обложек. Относиться к этому как к оптическому обману казалось неким кощунством. Судя по всему, библиотеку сотворил тоже Стигмастер, однако само творение по своей сложности казалось в каком-то смысле еще более достоверным, чем простая физическая реальность. В конце концов, что такое сама реальность, как не силовое поле субатомных энергий?

Библиотека представляла собой шестиугольное помещение шириной с полсотню метров, а высоты такой, что ее купол-потолок едва был различим. Стены – сплошные книжные полки, идущие по периметру вокруг всего помещения и формирующие расположенные друг под другом ярусы, окованные железом; как-то раз Найл взялся их пересчитывать и насчитал ровно сотню. В некоторых местах ярусы размежевывались черными железными лестницами, ступени которых, а также стояки были украшены чеканным орнаментом, хитросплетением листьев и цветов. По обе стороны помещения, снизу до самого верхнего яруса, бегало по старомодному лифту-клетушке.

Эти полки, судя по золоченой табличке над дверью, содержали по экземпляру каждой изданной на свете книги, общим числом 30 819 731. Каждая книга была страница за страницей отснята на микропленку и занесена в память компьютера – работа, занимавшая армию ученых более полувека. Праотцем этого замысла был писатель двадцатого века Герберт Уэллс, описавший в одном из романов некую энциклопедию, охватывающую весь объем человеческого знания. Эта библиотека, кстати сказать, давала еще фору и «мировому мозгу» Уэллса; говоря попросту, она содержала всякую мысль, воплощенную в форме книги.

Интерьер помещения объединял в себе элементы читального зала Британского музея, «Библиотек Насиональ» и библиотеки Ватикана. Середину занимал служебный стол, от него, как спицы в колесе, расходились обитые синей кожей столы с настольными лампами. Найл никогда не приглядывался к людям, сидящим за этими столами или неслышно ступающим вдоль ярусов: уж так хотелось верить, что это всамделишные мужчины и женщины двадцать третьего века, перенесенные сюда волшебной силой Стигмастера.

Старец стоял за центральным столом, беседуя с одним из служащих; вот он повернулся и поманил к себе Найла, указывая на ближайший лифт. Найл подошел и потянул на себя скрипнувшую дверцу, зайдя следом за своим провожатым в обитую деревянными панелями кабину с табличкой на задней стенке: «Максимальная загрузка – три человека». Он открыл и закрыл дверцу лифта снова, на этот раз подъемник мягко взвыл, и лифт начал медленно подниматься. Каким образом достигается такая достоверность, Найл понятия не имел, да и не пытался особо вникать; ему больше по душе было нежиться в этой иллюзии – гляди-ка, будто в самом деле переносишься в прошлые столетия!

Они вышли на двадцать восьмом ярусе (у каждого впереди на ограждении имелся свой порядковый номер). По ярусу Найл продвигался с некоторой опаской: чеканка пола и полуметрового балкона казалась сплошным решетом. Вниз, понятно, не сорвешься, но все-таки чувствовалось бы уютнее, если б пол и стенки были сплошные.

Ступая по ярусу следом за Стиигом, Найл обратил внимание, что многие книги имеют латинские названия: «Turba Philosophorum», «Speculum Alchimiac», «Dc Occulta Philosophia», «Aureum Vellas»; иные были на греческом и арабском. Они остановились перед полкой, на металлической табличке которой значилось: «Герметика, КУ – ЛО».

– Герметика – это что?

– Магические учения, названные по имени легендарного основателя магии Гермеса Трисмегиста – Трижды Великого Гермеса.

Он потянулся к полке и выдвинул, с некоторым усилием, большущий том, обитый черной кожей (Найл улучил момент прочесть название: «Энциклопедия герметики и алхимические сигилы», прежде чем фолиант лег на один из столов, стоящих на каждом из углов шестиугольной галереи). Углы у книги были не разрезаны, бумага ручной выделки – толстая, нелощеная. Старец четко знал, где что искать; он быстро нашел страницу ближе к концу фолианта.

– Я думаю, вот то, что ты ищешь.

Символ, на который он поместил палец, был безошибочно тот же, что и на кулоне, разве что форма чуть отличалась.

Найл живо, с интересом нагнулся над страницей, затем поднял глаза, кисло сморщившись от разочарования:

– Это что, на чужом языке?